ГОЛОД ПО ХРИСТУ. ГЛАВНАЯ ТАЙНА ИИСУСОВОЙ МОЛИТВЫ

Как научиться Иисусовой молитве? Где найти своего старца? Правда ли, что мирянам можно молиться Иисусовой? Как не впасть в прелесть? С чего начать?

Откровенный разговор с отцом Сергием Барановым, духовником Иверского Орского женского монастыря.

0.52 — 2.00 Распространение практики Иисусовой молитвы.
2.01 — 3.53 О Ефреме Аризонском.
3.54 — 8.05 В чем сила Иисусовой молитвы?
08.06 — 9.00 «Я устал слушать о Христе, мне хочется Его самого».
9.01 — 10.29 Почему об Иисусовой молитве так мало говорят?
10.30 — 13.36 Иисусова молитва — это тиснение Бога в себя.
13.38 — 15.12 Покаяние «от себя» и от Бога.
15.13 — 15.59 Исполнение заповедей.
16.00 — 18.03 О прелести.
18.04 — 25.16 О «правильном» духовнике и где его найти.
25.17 — 29.10 Молитва и медитация. О духовных практиках.
29.11 — 37.53 Принцип Иисусовой молитвы. О грубости сердца.
37.55 — 44.25 Иисусова молитва — доя всех? Как научиться молиться?
44.26 — 48.08 Как начать молиться? Где рождается молитва?
48.09 — 51.14 Что такое внимание в молитве?
51.15 — 54.32 Как молиться сердцем?
54.40 — 55.49 Как «расчистить» сердце?
56.20 — 1.03.23 Сколько раз надо читать Иисусову молитву? О внимательности в молитве.
1.03.33 — 1.05.20 Практика дыхания и молитвы.
1.05.30 — 1.07.01 — Почему всё надо сосредотачивать в сердце?
01.07.29 — 01.09.29 Почему надо проговаривать Иисусову молитву?
01.09.38 — 01.14.26 Почему важно класть поклоны? О познании Бога.
01.15.00 — 01.18.24 Как священникам говорить прихожанам об Иисусовой молитве?
01.20.00 — 01.26.49 — Молитва подчиняет себе ум.
01.27.04 — 01.29.04 Что делать при «сухости» в духовной жизни? 01.30.06 — 01.34.30 Как Иисусова молитва становится постоянной? О Боге вне форматов.
01.35.45 — 01.42.54 Как не пойти по ложному пути?
01.43.22 — 01.46.10 — Наставления по Иисусовой молитве.

Расшифровка интервью.

Отец Сергий, сегодня хотелось поговорить про Иисусову молитву, говорить обстоятельно. Понять, как это работает на практике, как мы можем это применить в своей жизни, кому можно, кому нельзя. Вот, чтобы это, может быть, не поменяло сразу жизнь человека, но хотя бы подтолкнуло к чему-то, чтобы он мог задуматься, посмотреть, подумать, там находясь даже уже много лет в церкви. Но, для начала, у нас, вот, здесь мощи Иосифа Исихаста. Он будет нам помощником в разговоре?

Помощником. И это будет очень символично, что мы говорим об Иисусовой молитве, и с нами присутствует Иосиф Исихаст незримо. Который был делатель Иисусовой молитвы. И который желал, чтобы это дело множилось, расширялось. Не случайно после своей смерти он заповедовал своей небольшой общинке не оставаться вместе, а разойтись. Чтобы каждый из них понес эту тему молитвы шире, шире. Последний, ныне уже почивший член этой общины, старец Ефрем Аризонский вообще в Америку понес эту тему. И в этой Америке, уже, в некотором роде, постхристианской, вдруг он основывает 19 монастырей. 19 монастырей, которые живут, которые вызывают интерес, даже у коренных американцев. И поэтому преподобный отче Иосифе, моли Бога о нас. Помоги нам сказать что-то на пользу.

Батюшка, вы же были у Ефрема Аризонского?

Да, я был два раза. Но так коротко. Два раза мне удалось побывать, пока он еще был жив, в Америке, в его монастыре, Антония Великого. Я просто побыл рядом с ним. Иногда в таких случаях даже не стоит ничего говорить, чтобы что-то не испортить. Бывают случаи духовной жизни, когда нужно просто замолчать, встать на цыпочки. А если говорить, то говорить шепотом. Но это сама атмосфера духовная иногда просто естественно человека выстраивает вот в такое состояние. Иногда люди даже внешние, нецерковные, попадая в пространство храма, вдруг начинают говорить шепотом. Даже сами не контролируя себя.

Поэтому духовные темы заставляют… хорошо если они заставляют нас благоговеть. Но бывает, когда духовные люди привыкают к духовному пространству, и уже начинают себя вести в этом пространстве, не ощущая страха, благоговения, как у себя на кухне. Вот это вот, может быть, это даже страшнее, нежели состояние тех людей, которые еще не пришли. Те, которые не пришли, они, может, еще придут, и соблагоговеют. А вот эта вот потеря, потеря благодати, потеря ощущения присутствия Духа Святого Божьего – это она самая главная потеря.

Тогда с азов, отец Сергий. Что такое Иисусова молитва? И в чем сила этой молитвы?

Ну, это, наверное, получится не с азов. Потому что, знаете, вот такой момент. Если мы изначально будем примитивно подходить к Иисусовой молитве, как, кстати, некоторые ее и понимают, то мы можем остаться в риске вот в таком понимании ее и остаться. Некоторые православные ходят по 50 лет в храм, носят четки, постоянно произносят Иисусову молитву, но самой сути ее не понимают. Они ее читают как заклинание, как мантру. Хотя в начальном этапе и устная молитва, да, с нее всё начинается. Но хотя бы должно быть понимание, что там есть глубже, глубже, глубже. И дна вообще нет, в сторону Бога. И я бы, может быть, сразу предложил такое понятие, которое обозначит, может быть, глубину Иисусовой молитвы. Мы понимаем, многие церковные люди, понимаем молитвы иногда как обращение к Богу с просьбой, с мольбой о прощении. Мы знаем покаянную молитву, просительную молитву, мы знаем благодарственную молитву, когда мы благодарим Бога за что-то. Но мало кто живет молитву как молитву соединения, соединения с Богом. Многие даже не… может быть, сразу даже навскидку не поймет, о чем я говорю.

А о чем вы говорите?

Я сразу сейчас сделаю, да, небольшое толкование. Ветхий человек жил таким отношением с Богом, я часто привожу этот пример. Вот, ветхозаветное выражение: «Авраам был праведен и ходил пред Богом», «Исаак был праведен и ходил пред Богом». Хождение пред Богом, который, со Своей высоты, наблюдает за нами. И хождение пред Богом, да, может выстраивать человека в страхе Божием. Даже, в некоторой степени, в благоговении. Но Богом все равно остается внешним объектом.

И вдруг в Новом Завете всё чрезвычайно изменяется, когда Христос вочеловечивается, и потом еще наполняет церковь Святым Духом. И новозаветные святые из хождения пред Богом переходят в другое состояние, когда Бог находит не перед тобой, а внутри тебя. И даже больше того – Он становится частью тебя, как апостол говорит: «Не я уже живу, но живет во мне Христос». Ветхозаветные люди этого не понимали. Они так не жили. «Живет во мне Христос». Христос не просто как вторая личность, а как часть меня. Он отчасти мой ум. И поэтому мой ум начинает действовать трезво. Он становится, выходит из просто из формата рассуждения в формат разума. Рассуждать все могут, а разум – это понимать суть вещей, понимать Промысел Божий. И Христос становится моим сердцем. И Христос становится частью меня. И, конечно, мне не хотелось бы говорить об Иисусовой молитве, вот, просто только как о устной, и которая направлена к внешнему объекту, который очень расплывчат для многих даже христиан. Мы … Знаете, я, общаясь с молодежью, ну, даже и с многими людьми церковными, да я и сам могу эту фразу сказать: я устал слушать о Христе, мне хочется Его самого. Уже очень многое, мы переполнены информацией о Христе…

И хочется Его пережить?

Мне хочется Его встретить непосредственно. Я, кстати, взял с собой, специально выписал слова Симеона Нового Богослова, который говорит такие категоричные понятия: «Не говори, что Бога нельзя видеть, не говорят, что Бога нельзя жить, что это невозможно для людей, или невозможно для нынешних людей, что, может быть, это осталось где-то глубоко в истории». Христос какой был, так и есть. И об этом батюшка Серафим Саровский говорит, что «всё дело в нерешимости нашей». Даже в формате Иисусовой молитвы очень много нерешимости. Поэтому это традиция в нашей церкви угасает, относительно каких-то времен, прежних. Ведь сейчас не то что мало делают, и мало говорят о ней.

Ну, ладно, мало говорят, а кто-то даже запрещает об этом говорить. В связи с какими-то состояниями паранойи, чрезмерного испуга. Это напоминает притчу о талантах, когда Господь дает этому 10, этому пять, этому один. И тот, который имеет один талант только, закапывает его, чтобы, не дай Бог, не потерять его, не погрешить. Отдает потом: «Вот, это твое». А Господь как жестко его наказывает: «… у него, дайте тому, у которого 10, а этого бросьте во тьму кромешную». Бог, который любовь, вдруг действует так в сторону вот этой духовной нерешительности, которая иногда у нас доходит до духовного паралича.

Мы вроде бы ничего плохого не делаем, но не делаем ничего хорошего, в связи с этой какой-то чрезмерной обеспокоенностью. Так вот, вы извините, что я сразу как бы… вроде бы надо с начала начинать, а я к Иисусовой молитве подошел глубже. Это тиснение Христа внутрь себя. Это отчасти я бы мог аналогию провести с причастием тела и крови Христовых. Если мы сейчас будем рационально пытаться понять, как Бог, Творец Вселенной, ничего не ограниченный, как Он может соединиться с хлебом и вином. Непосредственно Своей природой.

И войти внутрь человека, в таинстве причастия. Если мы будем сейчас рационально это пытаться понять, мы станем или протестантами, или кощунниками. Потому что это таинство, которое нам передал Бог, и мы живем по факту его действия на нас. Но природа, во всей глубине, для нас непознаваема. Так же и Иисусова молитва, это не просто произношение, это настолько глубже. Не случайно святые отцы как-то разделяют понятия псалмопения и молитвы. Молитвы непосредственно они называют Иисусова молитва. А псалмопением они, пение псалмов, канонов, акафистов, чин богослужения – всё это называется у святых отцов псалмопением. А непосредственно молитвой называется Иисусова молитва. Которая, да, начинается с просто произношения, максимально многого произношения этой короткой формулы. Я позволю себе даже добавить: Божественной формулы. Потому что в этой формуле присутствует «Иисусе Христе». Это наш Бог.

Главный акцент на «Иисусе»?

Знаете, много сейчас происходит каких-то противоречий в традициях. И чаще всего делают акцент на «помилуй мя». Потому что… в каком смысле, делают акцент. Потому что главное в Иисусовой должно быть покаяние, чтобы не было ошибки. Но я из своей практики могу поделиться своим горьким опытом. У меня не получается покаяние, хорошее покаяние, вне Христа. У меня получается мое покаяние. И, в связи с моей падшей природой, просто искалеченной грехом, и с моим разумом, искалеченным грехом, и с моим сердцем, с червоточинками греха, мое покаяние – тоже оно несовершенно. Так я, вот, опытно, я понимаю, когда я напрягаюсь в покаянии, даже искренно, услышав евангельский призыв Господа «покайтесь», Иоанна Крестителя, «покайтесь», я искренно напрягаюсь на покаяние.

Но я опытно уже для себя разделяю мое покаяние, и когда покаяние от Святого Духа. Кто-то говорит, что в покаянии нужно плакать, сокрушаться. Вот, когда всё это от меня – это такой театр, я себя ловлю на этом. Даже мои слезы – они театральные. И я их… я пишу сценарий своего поведения, своих вздохов, своих слез, своих жестов. Но, когда придет покаяние от Святого Духа – тогда ты не сможешь не плакать. Тогда у тебя весь театр улетучится. Тогда тебе вообще все равно, смотрят на тебя люди, или нет, ты забываешь, вообще в каком ты пространстве находишься.

И поэтому, в связи с этим, для нашей общины, в Иисусовой молитве я своим сестрам, монашествующим сестрам, всегда говорю: в Иисусовой молитве для нас главное слово «Христос». Он наше покаяние, Он нашей спасение, Он наше исправление. Вне Него, какие благие бы у нас намерения ни были, вне Него всё это у нас … у нас происходит, вот, как в этой печальной иронии: хотели как лучше, получилось как всегда.

Хотели покаяния – и опять какой-то театр. Хотели … Я даже заповеди не могу исполнить вне Христа, в совершенстве. Господь оставляют нам заповеди, и мы вроде бы откликаемся на Его призыв, исполнить заповеди, и искренне откликаемся, не лицемерно. Но приходим к тому, что вне Христа мы не можем их исполнить. Это выше нашей меры. В Духе – да, действительно, великая блудница может стать великой святой Марией Египетской. Разбойник может первым войти в Царствие Небесное. Это в Духе, это не личное достижение человека. И, кстати, если забегая вперед, наверняка будет вопрос о прелести. Вот это главный принцип, самость Прелесть – это самость. Когда ты встаешь на место Бога, и пытаешься исполнить то, что Он должен исполнить. Ты не уступаешь Ему места. Искренностью, аскезой, технологиями духовными. Это вот как у буддистов. Ты всё выстроил. Но это ты, это ты родил.

И совершенно другое, когда в тебе рождается Христос. И творит через тебя Христос. А ты всего лишь зеркало, которое отражает Его лучи. Ты не источник света. Ты всего лишь отражаешь. Или не отражаешь, потому что твоя самость затмевает.

Вот это очень важный критерий для человека, как понять, что наступила прелесть, или ты близко к этому? Самому это невозможно понять?

Ну, знаете, даже, наверное, прелесть бывает уже в таких категориях, в категориях невозврата. И тогда церковь констатирует факт вот этого невозврата. А анафемами, отлучениями от церкви, всё это … церковь не мстит этому человеку, а просто констатирует факт. Всё, он уже перешел какую-то границу невозврата, и мы не видим никаких средств. Но, все-таки, в прелесть впадают не сиюминутно люди, а, все-таки, какой-то путь к этом улежит. И, наверное, в каких-то начальных стадиях человек может даже сам себя оценивать.

Он может поймать себя на том, что вдруг он стал нетерпимее, агрессивней, несдержанней, с параллелью. Но это, конечно, тоже всё относительно, мнение о самом себе. Лучше всего взгляд со стороны, когда ты имеешь духовника, трезвого и любящего тебя. Любящего, я сразу хочу подчеркнуть, любящий – это не тот, кто балует, а тот, кто беспокоится о твоем будущем. Можно быть добреньким родителем, а можно быть добрым родителем. Добренький балует ребенка, и совершенно не беспокоится о его будущем, что этот разбалованный эгоист – потом будет ему очень трудно по жизни идти.

Так вот, хороший, любящий духовник иногда может даже поступать вопреки вот этим стереотипам о добром духовнике, который только слезки вытирает и сопли. Хороший добрый духовник, который печалится о твоей участи, и в этой жизни, и загробной, можно иногда действовать и жестко, и даже чрезвычайно жестко. Пример нашего Небесного Отца, который тоже посылает, и гром над нами гремит, и катаклизмы. А ведь это Бог, который любовь, который печалится. Поэтому в оценке правильного нашего пути, в ту сторону мы идем, или нет, конечно, взгляд со стороны очень важен. Еще лучше взгляд со стороны духовника, который имеет опыт. Это вообще прекрасно. Духовника, который беспокоится за тебя, и вовремя тебе скажет. Вот взгляд со стороны.

Поэтому во всех … всё «Добротолюбие», все главы пронизаны тем, идеей того, что найти себе путеводителя. Который ходил по этому пути, и который может тебя провести. Ну, конечно, когда ты будешь искать путеводителя, не делай это вот сиюминутно, испытай его. Как Иоанн Лествичник говорит, чтобы не пойти слепому за слепым, и оба упадут в яму. Но, когда ты уже испытал… Сейчас, кстати, у нас, вот, внутри нашей церкви живет такое убеждение, для меня очень нехорошее, которое парализует наше духовное творчество, и нашу духовную жизнь, что, в связи с тем, что духовников нет, невозможно никому довериться. Для меня удивительно было, когда я в Сретенке, от насельника Сретенки слышу вот эту идею.

И мне хочется сказать: вы так почитаете Иоанна Крестьянкина, ну, неужели ему нельзя было бы довериться, больше чем самому себе? Ведь, если ты не доверишься духовнику, значит, ты будешь в послушании сам у себя. Но отдаться в послушание, например, Иоанну Крестьянкину, или покойному Кириллу (Павлову), ну, наверняка же было безопасней, чем жить на своей воле, своим разумом, разумом несовершенным, падшим. Посмотрите на результаты вашей жизни.

Постоянные ошибки, постоянные ошибки, постоянные ошибки. Это говорит о том, что хотим мы … хотим, искренне хотим – искренне хотим. Но мы в больном состоянии. Поэтому, конечно, нужно искать того человека, с кем ты можешь советоваться, и за кем ты можешь пойти. Ведь это безопасней, нежели быть у самого себя послушником. В «Добротолюбии» есть такая фраза: «Лучше быть учеником ученика, чем быть в самости, в самомнении».

А где искать духовника, сейчас?

Там.

Просить?

Да. Знаете, просящему дано будет. Некоторые все силы и надеяния полагают на самого себя: вот, я пойду, и буду искать, и где-то найду. И не находят, и говорят: как же так? Ну, потому что, в первую очередь, молись. Молись, чтобы Бог… Ну, и, конечно, и сам ходи, и присматривайся, слушай, обращай внимание, где трезво живут. Господь тебя направит. Когда увидит, что ты в духовнике ищешь, действительно, духовного руководителя, а не экзотику какую-то. Иногда, вот, найдут духовного человека: «Можно с вами сфотографироваться?» Вот, у них на селфи всё останавливается. Ну, или поговорить, уехать и забыть.

Иногда почему духовники молчат. Ну, потому что он наперед видит, что спрашивают не для делания, а для любопытства. Чтобы, вот, просто поговорить. Духовник наперед видит, что, вот, он … он сейчас много спрашивает, пойдет, но сам делать не будет. И поэтому Бог не дает духовнику слово. Потому чтобы его не метать в грязь. Все-таки, можно найти. Это же… духовник – это же не обязательно, вот, чрезвычайный человек, как Иосиф Исихаст. Но можно найти просто и искренне верующего человека.

Вот, в плане Иисусовой молитвы, конечно, хорошо бы найти не просто того, кто не запрещает, но кто имеет опыт, и может подсказать. В истории, кстати, одного чада Иосифа Исихаста, когда к нему приехал из Салоник молодой студент, и говорит: «… я услышал в храме: молитесь непрестанно. Вот, заповедь о Иисусовой молитве. Я пошел к священнику и спросил, там, в Салониках: а мне можно Иисусову молитву? – Нет, ни в коем случае, сойдешь с ума, впадешь в прелесть. Я говорю: как-то, думаю, с Апостолом Павлом как-то не сочетается, не сходят с ума. Я пошел к другому.

И другой мне сказал: знаешь, я сам не занимаюсь, но ты поезжай на Святую Гору, там это делание еще живо, и там поищи себе руководителя». И, когда он приехал к старцу на Афон, старец говорит: «Вот, смотри, как второй порядочно поступил. Первый сам не занимается, и тебе запретил. А второй искренне и честно сказал: я сам не занимаюсь, поэтому не могу тебе сказать какие-то рекомендации». Но порекомендовал хорошее: езжай на Афон, там есть специалисты. И там поспрашивай.

Поэтому, я думаю, если человек очень сильно хочет… Но тут еще нужно проверить, чего ты хочешь. И меня иногда спрашивают: похоже на медитацию? Может быть, в каких-то внешних технических моментах, может быть, можно и какие-то аналогии провести. В чем разница? Я говорю: буддисты ищут состояний, а мы ищем Христа. Тут же вот одна девушка недавно мне так, молодец, она … «А во Христе разве не будет состояний?» Я говорю: «Ну, да, но это будут состояния через Христа». А когда ты ищешь просто состояние – ты вот этими духовными упражнениями нажимаешь на духовные психические точки. Мы, действительно, будем рождать состояние. Но это будет общим состоянием патологи после грехопадения. И, кстати, вот, мы с вами поговорили по поводу, что в буддизме ничего нет. Мы, когда ехали в Японию, снимать фильм, у меня был такой стереотип, что буддизм – это пусто. Но перед первым буддистским храмом я вдруг ощущаю очень упругую духовность. Но для меня, знающего Духа Святого, ну, отчасти, эта духовность была, вот, отрицательная, темная, мрачная. Может быть, для того человека, который не имеет опыта благодати христианской, он не разберется, и они принимают ту духовность, и уходят туда.

Но это состояние, как раз рожденное человеком. Состояния, которыми движет желание стать сверхчеловеком, богом без Бога. В сущности, это путь сатаны, который был высочайшим херувимом, и решил отделиться от Бога, и возомнив о себе, что он может быть равным Богу, в духовном плане. И это вот его чрезвычайное падение было. Потом это же было в Адаме с Евой, когда их искушает дьявол, и говорит: ешьте, будете как боги. Стать богом вне Бога – это главная ошибка, это, вот, сама суть прелести человека. Потом человечество лепит эту Вавилонскую башню. Они опять хотят дотянуться, стать богом без Бога.

И всё время рушится, всё время рушится. И вот эти духовные практики – они вот на этом основаны. Это путь сатаны. Обожение вне Бога, вне Христа, а через какие-то практики, которые будут разгорячать. У нас, действительно, наш психический мир очень богат, и не изучен. И, в связи с тем, что мы больше живем сейчас физиологически, или душевно, мы даже не предполагаем, какие там у нас внутренние возможности. Но это возможности наши. Тем более, в грехопадении эти возможности опасно развивать. Не случайно, когда Господь после грехопадения удаляет Адама с Евой из Рая – Он облекает их в кожаные ризы.

То есть, Он закрывает для них духовный мир. Потому что для человека, не утвердившегося в добре, окончательно, вот эти духовные технологии могут быть опасны, смертельны. Поэтому Он нас ограничивает. А вот эти восточные практики – они пытаются вернуться в духовное пространство. Но не за руку с Богом туда войти, а сами туда вломиться. И, конечно, это страшное повреждение. Это повторение пути сатаны, это путь антихриста. Антихрист – это тот, кто захочет стать Богом на Земле. Величайшая подмена.

Когда мы говорим про состояния, ведь вы правильно вспомнили слова девушки, что и в Иисусовой молитве они могут возникать. Но как понять, что это состояние от Христа, а не от тебя? Что даже здесь ты специально не надавливаешь на какие-то точки, там на свое сердце, например. Чтобы ощутить уже…

Ты не сможешь это определить в самом начале, пока у тебя нет духовного опыта. Может быть, это различал батюшка Серафим Саровский. Не случайно, смотрите, какую он глубокую фразу сказал. Если я сейчас от себя бы сказал эту фразу, сказали бы: отец Сергий в прелести. Какую фразу говорит Серафим Саровский. «Когда я говорил от себя – были ошибки, когда я говорил от Духа Святого – ошибок не было».

Сейчас даже православный скептик сразу навскидку батюшке Серафиму бы сказал: «А как это вы определяете, от Духа Святого вы говорите, или нет?» Это духовный опыт. Это духовный опыт. Не имея этого духовного опыта, в том-то и суть, что вы не определите. Вы еще очень не выросли, вот в этом плане.

И поэтому принцип Иисусовой молитвы, именно в неискании состояний, для нас не то что не драгоценно состояние видений, просвещений, умиления, не то что для это не драгоценно, для нас это даже в начале, может быть, и дальше, даже это преступно. Поэтому мы не разгорячаем свою молитву в формате чувств, видений, каких-то переживаний. Мы… святые отцы рекомендуют ее начинать безвинно, безобразно. Дальше бы я еще продолжил безэмоционально. Пусть это будет бесчувственно. Некоторые духовники рекомендуют перед Иисусовой молитвой немножко как-то себя разогреть. Мы в нашей общине этого не делаем.

Потому что, вот, даже вот это разогревание – не известно, куда оно нас доведет. Все-таки, мы в начале нашего духовного пути живем еще больше сердцем внешним, которое является … внешнее сердце – это сердце эмоций, чувств. А царь Давид говорит о глубоком сердце, сердце глубоко. Это глубокое сердце – это сердце духовное. Но оно, вот, в нашем новочальном состоянии, оно почти не действует в нас, не живет.

Нужна реанимация, через долгую стабильную духовную жизнь. Реанимация этого глубокого духовного сердца. Мы живем пока больше сердцем эмоций, страстей, чувств. И поэтому опираться, и через это сердце понять, в духовности мы, или не в духовности, у нас не получится, мы обязательно ошибемся. Поэтому мы просто прекращаем все эмоции, все ощущения. Опять же, мы не ищем ощущения.

Вся наша Иисусова… сейчас может кто-то сказать: ой, да это некрасиво, это сухо, это скучно. Так вот, это скучно и должно быть драгоценно. Что пусть лучше будет скучно, но объективно, нежели ты туда сейчас своих эмоций напихаешь, и сатана тебе еще туда подольет. Поэтому никаких видений, никаких ощущений не надо. Даже якобы добрых. Даже якобы святых. Ничего не надо. Просто Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе, всё, больше ничего. Потом всё произойдет. И, знаете, когда приходит Дух Святой, там святые из своего опыта говорят, там уже они не ошибались. Но это нужно пройти большой духовный путь. И, конечно, все святые… Вот, когда Иосиф Исихаст пришел на Афон, чтобы искать Иисусовой молитвы, он слышал всегда одно и то же: похорони старца.

Это закон. Похорони старца, то есть, пройди сначала путь опытом другого. Потом ты приобретешь уже свой опыт. У тебя уже появится вкус свой. Сейчас даже, если можно, сославшись на Апостола Павла, приметы Духа Святого: мир, благость, милосердия, вера. Но для нас даже эти слова очень относительны. Кто-то взял четки – и ты через неделю видишь его в такой благости, в таком якобы мире. Попробуй ему на мозоль наступить. Ох, там проснется сразу же… Поэтому опыт нужен, сначала опыт того человека, за которым пойдешь.

Потом опыт уже будет твой собственный. Это, знаете, как воспитать вкус в человеке. Человек, который никогда не занимался музыкой, он не поймет, где фальшивят, или не фальшивят. Это ему нужно войти в эту тему, в это пространство, много слушать, много заниматься. И тогда он начинает… У меня однажды на Афоне была встреча, я встретился с паломником, молодым человеком, который учился в Фессалониках византийскому пению. Ну, и что-то мы разговорились на эту тему, византийского пения. Я говорю: «Знаешь, оно для меня немножко как-то непривычно, скучновато, кажется, вот, какие-то такие занудные мелодии».

Он говорит: «Батюшка, знаете, в чем суть?» Я сейчас не говорю, что оно так и есть, просто, вот, как это мне молодой человек сказал: в аналогии можно, вот, кое-что понять. Он говорит: «Понимаете, греки – они от природы настолько талантливый народ. И, вот, музыкально талантливый. Если, например, среднестатистический русский слышит четверть тона там, полтона, то грек слышит 1/8, а очень талантливый там 1/12. И у них музыка строится вот в тех тонких моментах, которые для нас просто не существуют». Ну, это… может быть, это субъективно, но, в некотором смысле, я объясняю.

Так же и как различал батюшка Серафим Святого Духа. Это же дар различения духов. И это дар определенный. Батюшка различал, что приходит от Святого Духа, а что не от Святого Духа. Ну, отчасти, в каких- то грубых вещах, может быть, что-то и мы понимаем. Но сатана такой изощренный … личность лукавая, изощренная, что он обычно обманывает вот в таких очень тонких моментах. А вот тонкие, в связи с нашим грубым сердцем, которое пока еще сердце эмоций, страстей, чувств, для нас вот эти тонкие миры просто не существуют. Но, когда человек практикует Иисусову молитву, правильно, долго, терпеливо, он начинает жить тем глубоким сердцем. Вот в эту подкорку эмоциональную сердца он спускается, вот туда, в сердце глубоко. И Иисусову он направляет именно туда, он ее не держит в голове. Иисусова происходит в сердце. Опять же, чтобы кто-то не ошибся, когда я говорю «Иисусова происходит в сердце», чтобы кто-то не ошибся, и не начал опираться на внешнее сердце, эмоциональное.

Здесь будет прелесть, обязательно будет ошибка. Но то сердце – оно, в связи с невостребованностью, оно у нас почти мертвое. Как Симеон Новый Богослов говорит: «Многие люди физиологически, не только физиологически, душевно еще живут, передвигаются в пространстве, но душа их уже умерла».

Это отчасти о каждом из нас можно сказать. Мы отчасти приближаемся к состоянию животных, которые живут физиологически, инстинктами, какими-то, может быть, даже душевными, но духовное для них просто не существует.

Отец Сергий, чтобы разговор продолжить, еще раз вернуться назад, и здесь зафиксировать. Вот, Иисусова молитва, она возможна не только для священника, не только для монаха, она возможна для мирянина. То есть, когда говорят «нельзя молиться по четкам», это как, это что?

Ну, меня, честно говоря, это печалит. И, ну, как бы я ответил на этот вопрос. Я, вообще-то, не монах. У меня шесть детей, пять внуков. И я пишу иконы, снимаю кино, и что только я не делаю.

Секретарь Епархии.

Ну, много всего. Но я понимаю, знаете, когда-то мне было, когда мне было 50 лет, у меня на юбилее один человек сказал: «Отец Сергий, вот, традиционно ставят себе люди задачи: посади дерево, построй дом, роди детей. Ты, говорит, уже и деревьев насажал, и храмов настроил, и монастырей, и на Афоне расписывал храмы. И детей у тебя много, и внуки есть, и что-то и социально ты очень много трудился, и творчески проявился. Ты удовлетворен?» И я честно ему сказал: «Нет». Вот, тупик, всё. Знаете, я очень остро пережил состояние царя Соломона, в Книге Экклезиаста. Который говорит: «И это я пробовал, и это суета, и это суета». И, в числе всего прочего, он даже говорит: «Даже добродетель суета». Даже все мои социальные проекты – это тоже суета, если они вне Христа. А они могут быть даже у крещеного, даже у священника, они могут быть вне Христа. Почему наши священники, занимаясь столько добрых дел, выгорают сейчас. Потому что у них нет стержня, подпитки духовной. Вот этой жизни. Они сжигают себя, но не восполняют Духом Святым. И просто сгорел, как костер, вовне. Принцип костра, как он горит. Он горит в пространство. И оставляется кучка золы, и всё это с языками пламени уходит в пространство. Но нужна жизнь внутрь себя. Чтобы то, что ты сжигаешь, этот материал ты должен копить. Ты должен делиться Духом Святым, а не эмоциями.

И поэтому для меня самого, как не монаха, мне сейчас сколько бы там ни говорили, страшилок всяких, что ты впадешь в прелесть… Да мы все отчасти в прелести. А Паисий Величковский даже говорит, в своем «Свитке»: «Вот те, в первую очередь, и в прелести, кто запрещает Иисусову молитву». Это не я, это Паисий Величковский об этом говорит. И поэтому просто нужно понять очень важную вещь. Что не нужно, например, мирянам и сиюминутно стремиться к состояниям созерцательным…

Третье, да?

Ну, нужно начинать с начала, а не с конца. Но с начала скучно…

 С образной, да? … мысли лезут в голову. Что имеется, кстати говоря, образное?

Им очень скучно вот эта трудовая молитва. Как бы ее так пропустить, чтобы сразу в Нирвану впасть, и находиться в наслаждении вот этими состояниями Нирваны. Но, прежде чем святые отцы приходили к этим состояниям, ведь они очень-очень-очень много трудовой, некрасивой, невдохновенной молитвы тянули. Для нас, не привыкших к молитве даже просто, просто исполнить заповедь

Апостола «молитесь, и непрестанно», попробуйте не умную молитву, не сердечную, даже не внимательную. Да попробуйте просто устно ее говорить. Ну, может быть, несколько дней, по вдохновению, рванете, но потом станет скучно, а потом даже станет противно. И вот, вот это всё нужно преодолеть. Знаете, что вообще мы своих детей как с самого детства учим. Вся жизнь – это преодоление.

Преодоление своего «не хочу». В школу не хочется – но надо. На работу не хочется – но надо. В институт не хочется – надо. В храм не хочется – надо. Так что это начинается всё с молитвы преодоления. Если ты немножко навыкся уже к молитве, она … всё, что делается привычно – оно уже делается как-то естественно. Человек просто-запросто делает, потому что он имеет навык. И, когда человек навыкся к молитве, и он уже … ему легче, легче, легче. А потом он уже без этого не может, он чувствует дискомфорт, ему чего-то не хватает. Того, к чему он привык. Это его состояние. Поэтому это не то что можно или нельзя. Нельзя не молиться, это смерть. Не молиться не в плане того, выпрашивать у Бога что-то, а в плане того, что в молитве ты соединяешься с Богом.

Молитва – это таинство. Как я, вот, в начале сказал «таинство Причастия». Как мы это можем понять. Вдруг внутри нас лежит сам Христос. Через тело и кровь, через, вот, хлеб и вино, бывшие, которые превратились в тело и кровь. Таинственным образом. Так и молитва. Молитва нас соединяет с Богом. Внутри нас уже потом сам Бог молится. Уже не я не то что живу, уже не я молюсь, а Христос во мне молится. Но нужно всегда начинать с начала, с этого некрасивого начала, трудового начала. Сначала понуждение, преодоление непривычки.

Ну, давайте … мы не претендуем там на духовников всея Руси. Но для людей, которые заинтересовались. Первые шаги. Вот, человек послушал, и, даст Господь, возникло желание молиться, после этого разговора. И вот, он… что должен сделать?

Я боюсь, что сейчас мы за эту передачу в людей зародим вот это горячее желание, а дальше мы их не поведем с вами. То есть, мы передачу выкинули в публику, а дальше … Я бы им порекомендовал поискать духовника, с этого начать. Потому что, действительно, сейчас мы скажем какие-то вещи, которые вдохновят людей.

А кого-то очень вдохновят, и они просто чуть ли не завтра в монашество соберутся. А потом мы их не проконтролируем, не поведем, и это для нас будет очень ответственно. А вдруг кто-то из них потеряется там в духовном пространстве. Поэтому, конечно, поищите, поищите духовника. А чтобы не терять время, просто устная молитва. Просто устная молитва. Мы обращаем внимание часто, какой был добрый батюшка Серафим. Утром маленькое Правило, и вечером маленькое

Правило дал. Три раза «Отче наш», и «Богородице верую», и всё, и целый день рассла… Так мы упускаем то, что между утром и вечером, он же сказал, непрестанно читайте Иисусову молитву. Он сказал: «Читай. Ты идешь – читаешь, копаешь – читаешь, варишь – читаешь. Всё время читаешь». Сразу навскидку, мне задают… например, бухгалтера вопрос: «А я бухгалтер, у меня мысленный труд, как я могу читать?» Сначала не сможешь, конечно, потому что ты не можешь совместить. Делай каждый час маленькие себе пятиминуточки перерывчики. За восемь часов рабочего дня, у тебя сколько наберется минут. Это много.

40 минут, да будет.

Да, 40 минут. А если ты по 10 минут, то у тебя уже вообще полтора часа. Это Правило афонского послушника у тебя будет. Но это при желании. Когда человек очень сильно хочет. Но, например, по поводу бухгалтера. Понимаете, молитва, потом, в принципе, выстраивается не в голове. Все святые говорят, что область молитвы – это сердце. Это не рассудок.

Рассудком мы можем рассуждать о молитве, рассудком можем рассуждать о Боге. Но Бога видит сердце, и молится сердце, а не рассудок. А вот бухгалтерию делает рассудок, да. И, если ты, ну, чтобы к этому прийти, конечно, это нужно идти правильным путем, с хорошим наставником, положить на это годы. И твое сердце выстраивается… твоя молитва выстраивается в области сердца.

И тогда, действительно, как Апостол говорит: «Я сплю, а сердце мое бдит». И я занимаюсь умственным трудом, а сердце мое молится. Это, действительно, возможно. И святые так и жили. Просто еще одна ошибка – когда люди под вниманием путают рассудочную часть, что молиться нужно рассудочной частью. Вот это главная ошибка.

Что такое внимание в Иисусовой молитве?

Внимание… Вот, как живет сердце? Оно живет впечатлением. Оно выхватывает сразу саму суть. Я иногда привожу пример. Вот, чтобы, например, в рассудочном формате, через литературу описать свежее весеннее утро, с пространством прозрачного воздуха, щебетанием жаворонков, с наполненностью звуками, запахами, состояниями, мне придется исписать несколько листов. Но я могу просто выйти на балкон своего дома, и одним впечатлением всё это сразу в себя вместить.

Согласитесь, да, вот, сразу всё. Но ты не расчленяешь на детали, а ты живешь это сразу общим впечатлением. Так вот, внимание на молитве, на Иисусовой молитве, это внимание не через размышление. А мы просто держим эти слова молитвы в области сердца, и всё, и не допускаем никакой мысли вообще. Ни благой, и ни плохой. Мы уходим от … вот, из этого формата мысли. Мы просто держим: Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе. И, кстати, почему святые отцы говорят, что молитва происходит в сердце, а не в голове. В голове будет прелесть. Или не будет никакого результата. Пока вы будете держать пытаться молитву, внимание в рассудочной части своей природы, то есть, в голове, рассудок мыслит длинными логическими цепочками.

Так можно изучать математику, физику, биологию. Но духовный мир живется по-другому. Он живется, он выхватывает сразу саму суть, без сопутствующих. И Бог – это же существо неоформленное. Бог находится вне формата. Он творит этот мир в формате этого мира, потом сходит к нам тоже в формат. Но, если мы будем пытаться жить Бога в деталях, оформляя Его деталями – это будет очередной божок, очередной идол.

Бога не в формате. Потому что Бог – это Дух, который совершенное существо, не ограниченное никаким форматом. И поэтому в умной молитве мы уходим из деталей. А живем саму суть. Я говорю, наверное, сложные вещи, да?

Нет, нет, вы говорите очень понятные вещи. Ну, конечно, хотелось спросить, как вот это вот направить в глубинное сердце. Но я так понимаю, что это такая информация…

Нет, знаете, я сразу делаю всегда ремарку такую. Когда я говорю, что Иисусова молитва, мы останавливаем ум в области сердца. Я сразу делаю… не спутайте это с хождением в сердце. Мы просто стоим в области сердца вниманием. Потому что, если мы не остановим ум – он будет постоянно идти поступательно вперед, и цеплять второстепенные вещи, что не Бог.

И у нас никогда не будет чистой молитвы. В связи с многомыслием, когда Господь говорит: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». В каком смысле, Он говорит «чистое сердце». Это сердце не от греха чистое, а от всего, что лишнего. Как можно завалить чердак хорошими вещами, потом ты нужную вещь не найдешь, когда она тебе нужна.

Так же и Шерлок Холмс так сравнивал нашу голову с чердаком, заваленным вещами. Поэтому блаженные чистые сердцем. Можно сердце завалить прекрасными добрыми эмоциями, воспоминаниями, планами, образами. Но это там создаст бардак, и Бога ты не увидишь. И поэтому мы опираемся на сердце, и не останавливаем мысль. Она никуда не идет. Она останавливается в одной точке, и здесь мы говорим: «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе».

Здесь мы ее не остановим. Природа ума – это поступательное движение. Я говорю: «В поступательном движении можно изучать математику, химию, физику». У меня, кстати, вы знаете, одна пианистка очень высокого уровня, она говорит: «Если я, играя очень сложное произведение, вдруг начну думать о нотах, я обязательно собьюсь. Я должна выключить логику и включить интуицию…

Отпустить себя.

Протоирей: Я должна… Эти вещи высокие, даже в формате искусства делаются в интуиции, а не в логике. Я вот еще часто говорю: «Высокое искусство делается в интуиции, а не в логике». В логике делается так, ну, среднее что-то слепить. Иногда девочка приходит, пианистка, выучила урок? Да, выучила. Она нажала правильно нотки, ну, вот, как здесь написано, так она и нажала, и получила всего лишь четверку.

Потому что, чтобы было искусство, нужно не просто нажать, а тут уже нечто другое нужно. Ты должен… Не может математик стать пианистом. Тут другие силы души. Тут не рассудок должен. Рассудком музыку не играют. А тем более духовную музыку не слышат рассудком.

Тогда отец, Сергий, а как расчищать сердце? Вот у каждого из нас оно… глубокое. Этот чердак полон. Как его разгрести?

А когда на Иисусовой молитве мы практикуем Иисусову молитву, мы останавливаем… Мы практикуем остановку… движения нашего ума. Мы не пускаем его в пространство. Я вот, кстати, в этом фильме, который в Японии то снимали, я говорю, что: «Я – это состояние бежания за Богом вовне, в пространстве, я называю – убегающий Бог». Чем мы быстрее бежим за Богом вовне, тем он быстрее от нас удаляется, потому мы бежим в расширение. Вот в расширение космоса. И мы туда…

А там еще больше, еще больше и больше. Нам нужно изменить движение извне, внутрь себя. Это делали святые отцы. Они молились вот сюда, а не туда. Бог на тучке этой иронии… коммунистов, которые пытались нас обвинить в примитивизме, в каком-то ничтожестве. Если бы они только знали, как святые отцы мыслили. Они, наверное бы, просто замолчали.

Я вот хотел бы еще понять по поводу практики. Ну это и есть скорость… молитвы. Вот у Игнатия Бричевинова говорится, что это должно быть очень медленно и очень размеренно. Как бы на сто Иисусовых молитв уходит двадцать пять минут. Когда, вы вот вспомнили бухгалтера и практику полутора часов, практика Афонского монаха, сколько в эти полтора часа входит Иисусовых молитв?

Ну тысяча двести…

Тысяча двести.

Нет. Это не в полтора часа. Они могут это и быстрее сделать.

Вот какая скорость молитвы? Иисусовой.

Если она у меня будет в области логики, логика живет логическими цепочками. То есть каждая логическая цепочка предполагает отрезок времени. Если я ухожу в область интуиции, в сердце, сердце живет. А если я… Если моя молитва еще творится в духе святом, пространство Бога, пространство вне времени.

Иногда святой поднимал руки, а потом, когда опускал он не понимал сколько времени прошло. Потому что он был в Боге и это состояние вне времени. Поэтому, если вы выстраиваете молитву в логике, в рассудке, это вам потребуется определённое время. Если вы понимаете, что молитва в принципе потом должна быть не в рассудке, а в сердце, сердце живет другими категориями. Я вот приводил пример вам, что, когда у меня был спор со знакомым монахом, который вот… мне говорил, что только медленно и только вот именно так медленно.

А этот монах был образованным человеком. Я его спрашиваю: «Скажи, пожалуйста, как ты быстрее сможешь вслух читать или про себя?» «Ну, про себя, конечно, потому что я не буду терять время на проговаривание текста. Моя мысль живет быстрее, нежели мой язык. Для языка, ну… времени нужно больше. А мысль живет быстро». Я тогда его дальше немножко провоцирую. Я говорю: «А скажи, пожалуйста, ты же ученый, ты слышал о быстром чтении, технике быстрого чтения?» «Ну да, слышал». «В чем принцип быстрого чтения? Техники быстрого чтения? Когда человек пробегает текст и выхватывает саму суть без второстепенных предметов, которые украшают текст, усложняют текст. Он выхватывает саму суть. Если это возможно со сложным текстом, который на каждой странице, новые и новые, то представляете, как это возможно с короткой формулой Иисусовой молитвы, которая одна и та же, одна и та же, одна и та же, одна и та же, одна и та же. Тысячу раз, десять тысяч раз, миллион раз.

Через миллион раз ты ее уже живешь просто как саму суть. В общей формулой неразделенной на детали слов, на литературную формулу. Ты просто живешь в Иисусе, Иисусе, Иисусе. Вот это главная суть. А перед Иисусом тебе не надо говорить помилуй меня я ничтожество. Это у тебя происходит естественно. Ты просто ничтожество, очень коротко и понятно. И поэтому, когда человек говорит не в формате логики и не формате слова, и даже не в формате уже мысли, а в формате вот этого точного, короткого впечатления, она может быть и гораздо быстрее.

Но опять же я… я не спорю, просто делюсь своим опытом, мог стать… Мы находим же целую традицию Афона, которая меня поддерживает… И вот это вот… Знаете, когда человека сразу настраивают, как бы очень сугубо на внимание, не объясняя сути внимания, он начинает выстраивает свое внимание именно в рассудке. Рассудочное внимание. Но опять же это внимание может помочь математику, а делателю молитвы рассудочное внимание, оно может помешать.

А еще когда мы много сразу с самого начала вот нажимаем на это внимание, внимание, то человек начинает спазмироваться и где-то психологически нажимать искусственно на вот точки, которые якобы ему вот сию минуту помогут. Но внимание приобретается долгим-долгим опытом. Это же нельзя как выключатель включить внимание. Чтобы научиться вниманию, ведь это годы нужны, годы нужны.

Даже если ты правильно, в правильном направлении будешь идти. Иоанн Лесвичник по поводу вот этой, когда вот бросают фразу апостола: «Я хочу лучше несколько слов умом, нежели много языком». Иоанн Лесвичник в слове о молитве говорит: «Милый мой, но я бы хотел сразу внимательно полностью все, но у вас так не получится. Вам придется смириться с периодом и невнимательной молитвы. Когда вы практикуете просто терпеливо не бросит.

Когда у вас не получается внимания, а вы все равно не бросаете и деалете-делаете. Это тоже… это тоже молитва, это тоже процесс молитвы. Ни у кого внимания сразу не получилось. Чтобы прийти к внимательной молитве, к умной молитве очень много придется потерпеть усные молитвы и невнимательной. Но даже вот у меня сестры иногда приходят, я сегодня потеряла вечером келейное правило, полтора часа, у меня не было внимания. Я говорю: «ты не потеряла. Ты же через полчаса не бросила четки и не села в отчаянии руки опустив. Ты полтора часа боролась? Боролась. Все ты не потеряла. И сейчас это твоя мера. Просто не бросить, не психануть, не спазмироваться, а просто как ни в чем не бывало делать, делать, делать, делать, делать.

У Паисия Святогорца этот образ про внимание, что вот когда он рассказывал, мы привязывали ниточку к воробью в детстве, выпускали его, а потом воробей думает, что улетает и мы тянули за ниточку. И он говорит, что также с нашим вниманием, только ниточка в руках у Христа. И все равно во время молитвы он тебя вернет к вниманию и к молитве. Это уместный вопрос?

 Ну может быть да. Ну, Паисий Святогорец ничего плохого не сказал…

 Это он для начинающих.

В наших руках понуждения и терпение. Все остальное это в руках Божьих. В наших руках – не бросать и все равно делать, делать, а Господь за усердие даст тебе за стабильность.

Хорошо. По поводу соединения с дыханием. Если мы говорим о вещах практических, что это за практика, когда Иисусовы молитвы соединяются с твоим дыханием?

Я не буду сейчас много говорить о технике дыхания, потому что мы сами пользуемся всего лишь принципом сдержанного дыхания. Мы не пользуемся… у нас нет опыта и практики на вдох вводить, на выдох выводить. В связи с этим неимением практики я не буду давать никаких рекомендаций, чтобы глупость какую-то не сказать.Мы пользуемся просто сдержанным дыханием.

Когда мы пытаемся держать ум нерассеянным, внимательным, мы просто немножко дышим на сдержанном дыхании. Это я иногда сравниваю как… Наша физиология очень связана, психосоматика связана. И даже внешние вещи как-то реагируют на внутренние. Когда мы пытаемся вдеть нитку в иголку, что мы делаем?

Мы задерживаем дыхание. И это невольно нас сосредотачивает, не только физиология, но и в духовном. И поэтому, когда мы читаем Иисусову молитву уже не устно, в течении дня, а более внимательно, келейно, вечером на правиле, мы просто пытаемся дышать сдержанно, верхней частью груди. Ни в коем случае не животом, потому что это и дает нам понятие, где находится молитва, и все-таки, когда мы дышим животом это там у нас все уже страсти находятся. И вот это сдержанное дыхание как-то нас концентрирует во внимании. Только это, больше ничего мы не делаем.

А почему нельзя направлять вниз? То есть вот в буддийских практиках как раз наоборот, все направленно вниз. Мы направляем в сердце.

Ну, во-первых, я бы мог коротко ответить – это опыт святых отцов. Опыт святых отцов, которые можно просто принять, а потом, конечно, если просто мы не приняли, мы святым отцам задаем вопрос, и святые отцы нам говорят, что все наши плотские страсти находятся ниже сердца, вот в этой области живота. И поэтому мы их не разгорячаем, направляя туда свой ум, свою энергию, свою… своей души. Поэтому только верх, только верх. Даже в сердце это верхняя часть сердца, не низ сердца. Это традиции и опыт святых отцов. Пробуем и потом говорим, что «Да, действительно, оно так и есть. Так оно это и помогает». Я не специалист по буддизму, почему они туда направляют, не знаю…

Страсти. Нижние страсти подогреть, как мне видится.

Ну… Вообще, они же очень много пользуются физиологией. Неслучайно у них эти и в буддизме традиционные и физические всякие практики, вплоть до боевых искусств там и гимнастик, йоги. И они, конечно, пользуются вот этими грубыми энергиями просто физиологическими тоже. Но для нас это не наш путь.

Отец Сергий, на практике вы можете показать вот как читается Иисусова молитва, с какой скоростью. Вот как она произносится. Вот для самых начинающих. Именно технологию объяснить. Почему это важно проговаривать. Вот тоже еще вопрос, который интересует, почему мы обязательно должны ее проговаривать. То есть даже если… языком.

А ну это для новоначальных, потому что понимаете мы будем на шум очень рассеянными. И проговаривание просто нам помогает нашему вниманию. Мы это слышим, мы это делаем, мы держим в руках четки и опять же не только для того, чтобы высчитать наше правило и число наших поклонов, и число нашего вечернего правила, но четки тоже напоминают нам, что мы сейчас читаем Иисусову молитву. Как это делать? Ну… не знаю. Настолько практика каждого духовника там может какие-то свои рекомендации. Да мы просто читаем.

Как ваша община. Мы только опыт вашей общины рассказываем.

Господи, Иисусе Христе, помилуй меня. Это если я устную. Если я… просто… я ее могу вне формата слов читать. Понимаете, вот эти споры тоже длинная, короткая, пятисловные, семисловная, это все очень относительно. По большому счету святые отцы могли в каких-то состояниях уже просто твердить: «Иисусе, Иисусе, Иисусе». А в состоянии созерцания даже слово прекращалось. Они жили уже в Иисусе не как слово, а как саму суть. Вот здесь вот у них это происходило. Поэтому одно дело устное, другое дело, когда есть навык ее говорить про себя. Это… это же уже не объяснишь, как это показать.

Про поклоны вы сейчас вспомнили. А почему они тоже важны? Как их правильно класть? Имеется в виду по ходу чтения.

Ну, опять же, наверное, разные традиции. Мы просто пользуемся традицией, которая у старца Ефрема я благословился, и мы стали всем нашим монастырем делать. У нас вечером есть полтора часа келейной Иисусовой молитвы, когда каждый из нас затворяется у себя в келье. У нас все сестры живут по одной, специально для того, чтобы практиковать Иисусову. И мы просто делаем.

Сначала сто земных поклонов с Иисусовой молитвой. Господи Иисусе Христе помилуй меня. Сразу могу порекомендовать для новоначальных, для кого сразу сто поклонов тяжело или, например, по возрасту или по здоровью тяжело, я рекомендую, можно делать «Господе Иисусе Христе помилуй, Господе Иисусе Хресте»… на несколько Иисусовых один поклон. И ты не будешь частить, сердце твое не будет биться, давление не будет подниматься. И оказывается, что, если ты вот сделаешь вот так медленно, некоторые говорят: «А я не мог сто поклонов раньше делать, а оказывается, я их могу сделать».

То есть если стучит сердце, звенит в ушах, давит виски, просто снизьте темп поклона и все. Если у тебя есть полтора часа келейного правила на Иисусову молитву, там ты три раза успеешь эти поклоны сделать даже неспешно. Поклоны… мы вообще в духовной жизни, в молитве, все начинается с преодоления своего «не хочу». Скучно, не хочется, сегодня нет вдохновения, сегодня я пропущу. Тот человек, который научился преодолевать свое «не хочу», вот на поклонах вот это «не хочу» очень сильное, сильно кричит, особенно если ты устал, если ты недомогаешь, если у тебя был тяжелый день.

Но если ты научился без спазма, без истерики, как ни в чем не бывало, начинаете медленно эти свои поклоны, у тебя есть хороший… хороший навык преодоления. И ты будешь преодолевать моменты невнимательной молитвы, сухой молитвы, вот этой молитвы, когда «не хочу». Знаете, даже молитва бывает в состоянии, когда вообще противно.

Когда ночью ты встал на молитву тебе хоть вся твоя физиология кричит «я хочу спать, не приставайте ко мне со своей молитвой», нужно, опять же, иметь опыт, практику преодоления вот этого вот спазма, истерики. Ты мягко, не споришь с ним, с этим «не хочу», а просто мягенько делаешь. Вот его надо вот так вот преодолевать свое «не хочу» ты сломаешься. Ты становишься жестким, хрупким и ты сломаешься. Как ни в чем не бывало «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе» как будто ничего не происходит.

Но это нужен опыт. И тема поклонов, конечно, ну и разогревает как-то нас, взбадривает. Если ты перед поклонами засыпал и начал поклоны, это после ста поклонов ты проснулся и начал делать Иисусову молитву.

Вот вы сейчас сказали про полтора часа. Я понимаю, у людей сразу же щелк «у меня нет полтора часа»…

Нет, нет… пятнадцать минут, точно у всех есть. У кого-то двадцать, у кого-то полчаса. Посмотрите, у нас же есть время сесть за компьютер, посмотреть новости, телеканал «Спас» посмотреть время есть. ну… знаете, если человек чем-то в хорошем смысле увлекся, он найдет время. Вот женщина захотела шубу новую, при неимении денег, она все перевернет и мужу так… и он найдет эти деньги, купит.

Нужно очень сильно загореться. Так же вот, нужно в хорошем смысле загореться вот духовной жизнью. Я иногда своим сестрам говорю, это даже вот не формат вот спасемся, не спасемся, а это даже очень интересно. Ведь о Боге узнавать не каких-то внешних вещей догматических там просто, а непосредственно его самого узнавать, духовные миры, духовное пространство. Это очень интересно.

Наши беседы, отец Сергий, смотрят и священники. Священники и…

О, я получу сегодня много…

 Давайте вот пофантазируем, хотя мы фантазеров-то и не особо чтим, но пофантазируем, что кто-то загорелся, кому-то стало интересно. Вот какие бы вы дали рекомендации для священников в Иисусовой молитве и уж вообще далеко уйдем в своих фантазиях, вдруг он захотел это на своем приходе проповедовать и подключать людей. Вот как ему принести, как духовнику?

Сначала сам пусть попробует. Потому что сейчас людей разжечь можно, можно даже безответственно. Я говорю, если немножко сам пусть попробует. Но сначала может быть поищет тех людей, которые этим занимались. Иногда не стоит изобретать велосипед, когда он уже изобретен. Надо просто пользоваться опытом. Кто-то скажет, что…

У нас очень много книг написано о Иисусовой молитве, можно просто их читать. Я сомневаюсь, что только книги, без… без практики. Потому что книги понимаются опытно. Если ты этим не занимался, ты… Ладно не поймешь, а еще хуже, если ты неправильно поймешь. Мне однажды одна женщина сказала такую деталь: «Отец Сергий, как сложно, когда не знаешь правильного духовного пути».

Я говорю: «Да это не катастрофа. Если ты не знаешь, ты будешь спрашивать. Хуже, когда ты знаешь правильный путь, а он не туда. Вот это вот. Ты как бронепоезд в ту сторону летишь, а это не тот путь, этот путь не в ту сторону. Не в сторону Христа. Поэтому лучше бы, конечно… Ну да и читать, но и поискать людей, хотя бы, кто этим занимается. Вот сейчас мы по-иронизировали, что я от некоторых священников получу, но я как бы готов получить совет, даже иронию от опытных.

Но иногда я получаю, и на встречу спрашиваю: «простите, вот вы меня так критикуете, а вы сами занимаетесь?» «нет, мы не знаем. Мы не занимаемся, но мы… мы знаем как надо».

А почему так всегда? Главные критики те, кто сами не…

Да. Те, кто ни разу на Донбасс не ездили они знают, как там победить. Просто на вскидку. Да чего они там не туда войска повели… Иди попробуй. Да. Так же и в духовном. Мне кажется, мы стали безответственными. Мы стали безответными за свое слово, за свои действия. Не случайно, смотрите, я в самом начале как бы допустил такую осторожность, что… эту передачу можем мы сейчас в пространство церкви выпустить, но… ведь мы их не поведем дальше, не проконтролируем.

Поэтому я сразу посоветовал поищите тех, кто может быть, даже не в Иисусовой будет вас контролировать, а в качестве… в качественном изменении. Если вы занимаетесь Иисусовой вдруг становитесь нетерпимыми, спорливыми, непослушными — это критерий того, что вы что-то делаете не так. Или, наоборот, духовник скажет: «ой, слушай, прибавь еще Иисусовых. Ты какая-то более добрая стала, с тобой стало легче. Покладистая стала, послушная, компромиссная стала. Я вижу, что тебе помогает. Давай еще».

 Вот мы про духовника говорили. У нас же как формат разговора, не формат интервью. Просто как мне видится, мы недооцениваем, мы стали недооценивать Бога и не обращаемся к нему. Пытаемся все как-то к своим разумом сделать. Вот про Ефрема Аризонского. Один мужчина, он геолог по профессии, отправился на выставку, но перед этим он молился о том, чтобы ему был открыт наставник в молитве, опытный. И они приехали с супругой в Соединенные Штаты и там и сказали, что здесь где-то живет старец, у него там монастырь. И вот он туда поехал. И он говорит: «я себе как представлял, ну, где Америка, где Иисусова молитва, где тут Бог». И он попал как раз в тот самый монастырь и добивался встречи со старцем Ефремом. И вот один раз приехал, там не получилось. А он находился в командировке, второй раз, третий раз, четвертый раз и вот не выходит. И в конце он добился того, что стоял на коленях у кельи старца, ему подсказали, по-гречески не разговаривал, ты держи четки в руках. Ну вот так вот четки держи в руках, старец выйдет он все поймет. И он вышел и его благословил на правило. Я к тому, что Господь даже не понятно, как это все устроит. Вот как мог подумать человек, что он попадет в Соединенные Штаты и там ему будет встреча конкретно с духовником?

Знаете, Господь любит усердных. И что человеку помогать, когда он выпросил что-то, а потом… а потом забросил. Печально. Усердным и помогать приятно, что они и примут благодарно, и приумножат и это все будет развиваться. Поэтому по большому счету, почему я откликаюсь, вот, вы меня попросили, и я согласился. Может быть мне было духовно комфортнее сидеть у себя в скиту и читать правило там, служить литургию, Иисусовой, но как-то всегда, если люди искренне просят, сердце просто откликается на эту просьбу и как-то не можешь просто отказать. Это не то что я езжу и все и навязываю всем Иисусову молитву. Такого никогда не было. Я езжу только туда где, куда меня пригласили, попросили. Когда меня попросили сказать, я говорю. Если меня не просят я не говорю.

Вот у нас незримо предстоит Иосиф Сихаст. Отец Сергий, а какие дары открывались святым людям, когда они практиковали Иисусову молитву? Я… мы ни на что не претендуем, опять же скажем.

Нет, мы на что-то претендуем, иначе вообще зачем этим заниматься, если совершенно ни на что не претендовать.

Ладно, чуть-чуть мы претендуем.

Нет. Ну, конечно, мы же для чего-то это делаем. Мне недавно один священник, знаете, молодой, спросил: «Отец Сергий, а что вы ждете от Иисуса в молитве? Ну вот конкретно, что вы… Что вы хотите?» Я говорю: «Знаешь, первое что я жду, Иисусова молитва организует мой ум. Мой рассеянный, непослушный ум.

И вдруг я приятно констатирую для себя тот факт, что этот ум понемножку начинает мне подчиняться». По большому счету, сейчас большая часть людей живет такой какой-то формой шизофрении, когда наш ум живет своей жизнью, а мы своей. И он… Мы не хозяева своего ума. Мы читаем «отче наш», а он может идти в супермаркет. Мы ему говорим: «Стой, стой. Ты должен быть здесь».

А он говорит: «А я тебя не спрашиваю. Куда хочу туда иду». Ведь это патология. Психическая патология. Просто в легких формах, но это патология. Так вот, подчинить себе свой непослушный ум в Иисусовой молитве – это первая, самая первая задача, приятная. И эта задача, если она тебе удается, если ты подчинил себе свой ум, ты можешь ему ставить уже свои задачи.

И вот этот ум тогда может говорить: «Иисусе, Иисусе». Этот ум может тебе помогать идти в духовное пространство, пространство Бога. Пространство Бога — это умное пространство. И вне ума, вне… когда ты со своим умом не дружишь, ты не можешь в это пространство духовное пройти, в умное. Когда твой ум организован, он тебе подчинен, твой ум становится твоим средством. Ты ему даешь задачу: «Мы идем с тобой в духовное». И конкретно: «Мы с тобой останавливаемся во Христе».

И тебе очень приятно, когда твой ум наконец-то тебя слушается и делает то, что ты его попросил. Он стоит у ног Христа и говорит: «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе». Организованный ум – это не цель, это средство. А цель — это Христос. И этот организованный ум выполняет уже твою духовную задачу.

Иосиф Исихаст тоже начинал сначала и достигал уже цели. Он тоже ловил свой блуждающий ум, подчинял его, организовывал и давал ему потом уже задачу действовать в сторону Христа. «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе». Но ум это не… это не рассудок.

Это не способность рассуждать. Ум глубже, шире. Потом его ум жил вот здесь. Не здесь, а вот здесь. Как я говорю уже жил не сложно, в каких-то сложных смысловых конструкциях, словесных конструкциях, а он жил очень определенно, четко, тонко, конкретно. «Иисусе, Иисусе, Иисусе».

А в Иисусе весь мир. Там не нужно расчленять на детали. Человек, который вошел в это «Иисусе», в жизнь Бога, он сразу живет весь мир. Это состояние проницательности, прозорливости. Он живет не детали какие-то отдельные, а он живет, он рассуждает сразу обо всем. Как апостол говорит: «О духовном никто не может судить».

А он осудит сразу обо всем. Он становится… Для него вчера, завтра, сегодня — это все по едино моментно. Здесь и сейчас. Потому что он в Боге. Это природа жизни Бога.

Это поэтому открывались и дары прозорливости?

Конечно. Плохо, когда люди… какими-то искусственными психологическими состояниями вторгаются в эту прозорливость. Мне однажды один человек говорит: «Вот у меня было такое явление. Знаете, и прозорливый человек мне сказал о том, о чем никто не знал. Только я вот и Бог». Я говорю… «Значит это он узнал от Бога».

Я говорю: «Нет. Эту ситуацию, если она была в прошлом, знал еще… знала еще одна личность – сатана. И поэтому этот прозорливый человек мог знать ее необязательно от Бога. Он мог знать ее от сатаны». В духовном пространстве находится не только Дух святой. В духовном пространстве находятся еще и падшие духи, которые могут искушать неопытного человека. И поэтому духовное пространство для нас закрыто. Ох я наговорился.

Еще… Еще не конец. Сергий, а что делать, когда ты молишься, молишься и в какой-то момент наступает сухость в духовной жизни? То есть вначале бодрость и подъем, а потом наступает внутренняя сухость.

В этом мы в это время, мы доказываем свою искренность и бескорыстность. И если мы молимся за состояние, в этом есть корысть. А если мы молимся вопреки всему – это наша бескорыстность в сторону Бога. Бескорыстность – это одно из свойств настоящей любви вопреки эгоизму. В эгоизме всегда есть корысть.

В настоящей любви… настоящая любовь может быть только бескорыстной. Это знаете, может быть даже так объект любви, если даже ни разу в жизни в сторону меня не обернется, но я настолько его люблю, я буду как тень всю жизнь ходить за ним. Потому что моя любовь совершенно бескорыстна, ничего не требует. Дали, приятно, слава Богу. Не дали, все равно буду ходить и все равно буду любить.

Вот так мы должны любить Бога. Но Бог обязательно ответит. Можно через какие-то периоды вот этого бескорыстного терпения, сухости, кажется, что Бог про меня забыл. Бог не может, у Бога с памятью все нормально. Он не может про тебя забыть. И если тебе кажется, что он про тебя забыл – это просто в его промысле находится. Это для тебя, это проверка твоего бескорыстия, твоей искренности в сторону Бога. А еще это куется твое терпение.

Очень легко молиться на вдохновении и очень тяжело молиться вне вдохновения. Но для молитвы нужно терпение, как и для любого другого искусства. Если ты будешь в живописи искать вдохновение, ты можешь прождать всю жизнь, нужно брать и работать вопреки.

Вот у Афанасия Римосольского, я читал, что он говорит, это очень полезное состояние — вот это сухости. Что его надо именно прожить. Что как раз здесь в этом состоянии сухости все и рождается, все самое главное. Так?

Еще и рождается состояние смирения: «Я ничтожество, я ничего сам не могу. Поэтому… поэтому я только его Иисусе, Иисусе вернись. Вернись ко мне. Подними меня. Сам я могу только лежать в отчаянии. Только вот Иисусе, Иисусе, звать тебя». Афанасий Римосольский ничего плохого не скажет.

Отец Сергий, а литургия и Иисусова молитва, вот… когда находишься на богослужении, естественно, в какие-то моменты ты выпадешь. Вот в эти моменты нужно читать Иисусову молитву, или все богослужение ее читать? Это для тех, кто у престола стоит тоже так работает?

Это всегда, к этому навык нужен. Сначала ты просто определяешь себе задачу, что в идеале хорошо было бы так. И если ты долгой практикой, стабильностью, терпением… Я употреблю такое, может даже некрасивое, оно у тебя накаталась, наработалась, она уже как моховик, толкаешь, толкаешь, толкаешь до критической точки.

А вот ты ее за критическую точку толкнул, и он уже, и пошел, и пошел. Там уже только подталкивай, только подталкивай, потому что маховик уже идет. И поэтому, когда есть навык, можно служить всю литургию, читать тайные священнические молитвы, говорить возгласы, но не… не терять Иисусовой молитвы. Опять же, ты можешь говорить возглас областью рассудка, а там в области сердца у тебя будет происходить «Иисусе, Иисусе, Иисусе» и одно другому не будет мешать.

Две мыли держать в голове невозможно, сложно. Надо просто понять, что две мысли могут быть, когда одна в голове, а другая в сердце. Вот это может быть. Но это даже другая литургия, совершенно. Каждая литургия как в первый раз. У нас сейчас монастырь, а в монастыре еще скит небольшой, в степи, в тишине. И в скиту мы служим литургию, там максимально сокращая красивость пения, почти до чтения. Негромко очень, неспешно.

И вот музыкально не очень красиво. Но заканчивается литургия и мы садимся в храме на лавочки и нам хочется еще помолчать, просто посидеть.

А самого текста литургии недостаточно? Почему вот с Иисусовой молитвой это что-то другое и после этой литургии хочется сесть помолчать?

Вы знаете, особое состояние, оно духовное, оно уже вне формата слова. Я могу оценивать вас логически рост, вес, глаза, прическа, одежда. Вот все сопутствующее. А я могу просто посмотреть вам в глаза и оценить вас просто одним впечатлением, без сопутствующих. И иногда вот эти сопутствующие вещи мешают восприятию непосредственно. Вот есть же такое выражение: «Встречают по одежке, провожают по уму». Иногда вот эти вот внешние вещи они бывают субъективными. Хотя они тоже относятся к этому человеку.

А даже на внешние вещи… вот моя рука это я, но, если ее убрать, мое я останется? Останется. Убрать две руки все равно «я» останется. До какой степени можно убирать? Атеист скажет – голова. Голова профессора Доуэля. Там где мозг. Но мы то христиане. Убери даже голову, наше «я» останется в душе. То есть наше «я», формат всего внешнего, это сопутствующее. А сама суть она не в формате внешнего, она там, в душе, она не оформлена.

И поэтому Бога хочется воспринимать очень точно, тонко, конкретно, вот без сопутствующих. Вот мне хочется посмотреть ему прямо в глаза вне формата. О Боге очень много написано. И иногда вот это очень много даже мешает воспринимать самого Бога непосредственно. Вот это внешнее знание, иногда хочется от него уйти, остановить свой ум от размышления о Боге и просто стоять и молчать перед Богом.

Я вот когда я собирал материалы про батюшку Ипполита, его духовные чада вспоминали, когда подходил кто-нибудь: «Батюшка, благословите книжку написать». «отец, отец все книги написаны, другое делать надо». Я вот теперь понимаю, о чем была речь.

Что это было… была речь не про грядки, не про огород, а вот про вот это тело как раз. Но мы сейчас много сказали о духовности, я понимаю, что у людей огромный голод, поиск. И когда не находят здесь, ищут на стороне и какие-то чудовищные цифры были приведены по там эзотерической литературе, по тому сколько потрачено на эзотерические вот эти оккультные услуги, и ты просто хватаешься за голову.

То есть какое повреждение получает человек. Вот. Там крещенный, не крещенный не имеет значения кто туда ходит. Чаще всего как раз-таки и наши там оказываются. Вот почему это опасно? Почему с этой стороны нельзя забираться туда? Потому что пытаются найти вот то, о чем вы сейчас говорили, какой-то помощи…

Ну я бы начал, наверное, не с того почему они уходят. Это наша ответственность. Церкви, духовентва. Это не они уходят, а мы их теряем. А почему мы их теряем? Потому что нам нечего им дать. Наше слово для них не авторитетно, потому что они слышат наша слова, но не видят нашей жизни. И поэтому наше слово не авторитетно, оно не вдохновляет их, не убеждает.

И наоборот, иногда сама жизнь даже без слова вдохновляет людей. Батюшка Серафим не писал книг, не было телевизора, радио интернета, вся Россия ехала к нему в лес. Потому что авторитет дело был. Духовного делания. Авторитет Бога. Так… Это надо людей этих, чтобы предостеречь это надо, наверное, отдельную передачу писать по… Это… ну это примерно, я как говорил это путь антихриста, путь сатаны вне Бога искать Бога.

Он своими силами все-таки… смотрите, даже то, что люди золотого тельца, делали Перуна там, что угодно. Ну в принципе-то это в них заложено, искание Бога. В принципе это от Бога в них вложено, просто они шли не в ту сторону. И чтобы человечество в жажде Бога не творило себе божков, Господь сходит на землю и основывает церковь, церковь в определенно заданном формате, в определенных границах. То есть это церковь понятно оформлена. Убери форму, и мы опять расплывемся в ничто. Бог для каждого станет…

Я иногда иронизирую, если бы муравьи выдумывали себе Бога, они бы его придумали в форме огромного муравья. Птицы в форме огромной птицы. Так же и люди иногда в поисках Бога живут в своих стереотипах о Боге, и выдумывают себе каждый своего божка. Это вот путь вот этих эзотериков. И чтобы прекратить вот эти творческие искания, Бог приходит и сам о себе говорит. И творит формат церковь, внутри которой действует через благодать, через таинство, питая нас духом святым.

И информацией, и духовной. Поэтому, чтобы не ошибиться нужно оставаться внутри церкви. Но дело в том, что вот я говорю, мы духовенство, часто людей выталкиваем через разочарование. Вы говорите нам что церковь наполнена духом, но мы лично в вас не видим духа и поэтому наша вера вдруг страдает. И поэтому мы уходим туда, где видим духа, может быть, да, вы скажете это не от духа святого, но они реально действуют в другом, в духовном формате. То, что вот…

Я, кстати, не люблю вот такой категоричности, там… все это пустышка. Нет… Нет у них… У них там много чего есть. Но это не в духе святом. А поэтому это очень губительно. Даже было бы безопаснее, если бы это была пустышка и там ничего не было. Было бы надумано. Так в том и опасность, что там реальные вещи, духовные, но не от духа святого. Это от падших духов. И вот этой опаснее нежели просто поиграться и бросить. А они уже не отпустят.

Отец Сергий, а если туда сходил, уже это попробовал, как из этого выбираться?

Ну нужно вернутся, во-первых, в церковь, а внутри церкви еще найти людей, которые тебя не разочаруют. Которые… опытно знают духовную жизнь, потому что духовная жизнь – это и есть реанимация у тебя. А если ты прошел внутрь церкви, но ты не живешь…жизнью церкви, ведь у нас много и таких людей, которые не то что только крещены, но в церковь не ходят, но есть люди, которые в церковь ходят, но их духовная жизнь очень-очень относительная.

Свечку поставил, акафист прочитал там, какие-то внешние моменты, обрядовые, какие-то традиционные. У нас даже некоторым православным начни вот что-то из добротолюбия говорить, они скажут «это буддизм». Или «где вы это взяли?». Ну открой, посмотри, ведь это святые отцы так жили. Если… Господи.

Вот мы сейчас только миссионерствуем, куда мы только не идем во вне. В школы, в институты, в тюрьмы, в больнице, к военным… в спорт идем, куда только не идем. А я приходу к тому, что нам нужно миссионерствовать внутрь церкви еще. Нам миссионерство внутри церкви нужно. Нам бы о православии рассказать православным сначала. Потому что у нас иногда православие для православных — это очень относительно.

Я иногда иронизирую, мне хочется на девятиэтажку залезть и кричать: «Люди, это не православие. Православие оно другое. Православие то, в котором жили святые отцы и оно очень отличается от просто традиционных походов в храм и вот этого обрядового православия». Это такая драгоценность, жемчужина. А вот это вот традиция — это как китайская бижутерия всего лишь.

Поэтому нам бы… Знаете, еще один миссионер мне сказал: «А как вы думаете, по какому пути нам сейчас нужно идти, чтобы вернуть русский народ к Богу?» Я говорю: «Не нужно выдумывать новых путей куда-то вперед, нужно вернуться назад к святым отцам. Там. Там все».

Потому что ты вне времени, кстати говоря. Потому что ты не назад и не вперед. Вне времени. Это совершенно другая категория.

Поэтому нам нужно возвращаться к святым отцам, а не выдумывать там, что мы будем делать в интернете, о каких-то современных технологиях. Это все лишь средство, а суть-то у святых отцов. Как ты будешь это проповедовать по телевизору, в интернете, через просто слово или просто через свой пример. Но если ты не в святоотеческом духовном наследии, это часто бывает даже как пародия.

Давайте наш разговор подытожим. Вот люди сейчас все это услышали, и я представляю, что очень много сейчас будет фантазий. То есть как это должно быть. Вот я сейчас сяду молиться и первые какие-то вот опыты, и все хорошо, и у людей будет… ну что-то вот свое в голове. Вот как вы бы подытожили наш сегодняшний разговор, и чтобы вы сказали людям, которые сейчас нас услышали?

То, что молиться нужно, это однозначно. Иисусовой молитвой. Конечно. чтобы не ошибиться и не зайти ни туда, во-первых… Во-первых, духовник-руководитель.

Даже не только руководитель в Иисусовой, а просто как взгляд со стороны, становитесь вы хуже или лучше, или вы становитесь вообще невыносимыми, значит вы в Иисусовой куда-то идете не туда. Ну и, в-третьих, в самой Иисусовой, конечно, нужно начинать сначала, а не с конца. А начало это просто очень не много – устные молитвы.

Когда вы… навыкли, навыкли, навыкли, она стала вторая вашей натурой, тогда делайте ее более… более внимательной, более умной. Говорите непрестанно и везде. И еще золотое правило: не ищите состояний. Мы молимся не ради состояния, а мы молимся ради Христа. И то, что тебе даст Бог, то пусть и будет.

Сегодня сухость, значит сухость. Умиление, но не сильно доверять умилению, чтобы не впасть в какую-то меланхолию, и опять же, какие-то искусственные состояния. Пусть лучше будет сухость. Пусть будет сдержанность. Не надо эмоций. Вы еще молитесь все-таки внешним сердцем, сердцем страстей, эмоции, чувств. Еще ваше духовное сердце еще не раскрыто.

Не нужно никаких состояний, ничего чувствовать, ничего видеть, не дай Бог. Молитесь бескорыстно. Бескорыстная молитва не ошибетесь. Ни ради чего, ни ради состояния, ради самого Христа. Просто понимаете, что каждая ваша Иисусе, вы говорите именно ему. «Иисусе, Иисусе, Иисусе» Все. Это все наслаждение, это вся радость. Что вы говорите любимому, сладчайшему Христу целый день «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе».

Как молодой человек, если влюбится он будет имя своей любимой произносить как сладкий сахар целый день. Мы должны влюбится в Христа. Наша должна душа, должна стать невестой Христовой, и мы тогда все время должны говорить: «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе».

Вот эти состояния какие-то чрезвычайные, духовные, они могут увести вас от Христа даже в патологии в какие-то. Ни в коем случае. Просто внимательно и просто. Должно быть все просто «Иисусе, Иисусе» и всю жизнь. помирать будем хорошо бы нам сказать последнее слово «Иисусе».

Отец Сергий, спасибо за интервью.

Да, Богу нашему слава.