НЕУДОБНАЯ ПРАВДА «МУМИИ»: КТО И ЗАЧЕМ ДЕЛАЕТ ИЗ РЕВОЛЮЦИИ РЕЛИГИЮ?

Фильм «Мумия» телеканала «Спас», премьера которого прошла во многих городах России, вызвал живую дискуссию в обществе. Главной темой документального расследования Андрея Афанасьева стали религиозные корни культа, созданного вокруг лидера большевиков Владимира Ленина.
Авторы наглядно показали параллели между древними восточными религиями и Мавзолеем на Красной площади, а также подняли вопрос о целесообразности прибывания незахороненного тела советского вождя в центре российской столицы.
Представители коммунистической партии назвали фильм исторической фикцией, однако потребовали незамедлительных репрессий в адрес его создателей.

Как говорится, «историю пишут победители», и большевики после Гражданской войны серьезно поработали над своей. Это ведь до революции историей занимались какие-то там Карамзины, Ключевские, да Соловьевы. В советское же время её лично писал и редактировал генеральный секретарь, у которого хоть так-то и не было никакого законченного образовании, но зато и возразить ему тоже было некому. Многие деканы исторических факультетов, начиная с Ленинградского университета, заканчивая Казанским, при товарище Сталине были арестованы и даже расстреляны. Как заявлял в 1937-м году на заседании партсобрания товарищ Лукин директор Института истории: мой институт занял первое место в Академии наук по числу… как вы думаете, кого? Правильно! … «по числу выявленных вредителей». Ну, то есть, большевики умели работать с историей, особенно с историками.
Большевики поначалу историческую науку не любили. С 20-го по 34-й год историю изъяли из всех школьных программ. Её боялись, особенно те страницы, которые опровергали исторические догмы, принятые партийным каноном. Собственно говоря, и сегодня фильм «Мумия» вызвал у новых большевиков приступ такой неподдельной ярости по той же самой причине – он поднял вопрос, на который у них либо нет внятного ответа, либо сам этот ответ сильно их подводит. А причина в том, что большевики, которые строили мавзолей, и те, которые его сегодня блюдут – это совершенно разные идеологические проекты.

Вот как сегодня позиционируют себя коммунисты? Сегодня это некая политическая сила, выступающую за всякую там справедливость, социалку, советскую ностальгию и так далее. Они даже религию сегодня принимают, в отличие от их идейных предков. да и с личным капиталом у сегодняшних борцов с капитализмом всё в порядке. То есть, идейно и содержательно нынешние коммунисты не имеют ничего общего с большевиками ленинской поры. Более того, целый ряд ленинских цитат – про предательство национальных интересов, про мировой пожар, про физическое уничтожение классовых врагов, про ненависть к верующим и прочие – ставят их сегодня ну, просто, в неловкое положение. Точно так же, как в неловкое положение их ставит и напоминание о том, кто были такие все эти Халтурины, Войковы, Засуличи, Каляевы и Нечаевы, — то есть, все те убийцы, террористы и фанатики, именами которых названы улицы и фонтаны.

В неловкое положение сегодняшних ленинцев ставит и целый ряд первых ленинских постановлений, которые разрушали традиционный брак, проповедовали свальный грех, поощряли гомосексуализм, легализовали аборты и даже заложили мину замедленного действия в основание того конфликта, который сегодня мы с вами разгребаем на Украине. О чем однозначно и было сказано Президентом в феврале 2022-го.
То есть, сегодняшние большевики – это совершенно новый проект. Традиционная большевистская идеология, как и методы политической борьбы отцов основателей русской революции – неминуемо сегодня попали бы под самые суровые статьи уголовного кодекса. А значит, те воззрения, которыми коммунисты накачивали свои идеологические проекты сто лет назад, сегодня являются чуждыми не только для большинства жителей страны, но и для самих же нынешних коммунистов. И самых известным таким проектом, накаченным старым идеологическим газом, и является проект мавзолея. И телеканал «Спас» поднял просто очень неудобный для коммунистов вопрос, вопрос о религиозных корнях русского коммунизма. И от такой постановки этого вопроса у них сегодня дымятся все микросхемы. Потому что они сами пока еще не готовы посмотреть своей собственной первоначальной версии прямо в глаза. Сегодня коммунистический проект изо всех сил старается презентовать себя как ностальгию по былому величию научного материализм, а тут им тычут в глаз каким-то загробным артефактом восточных эзотериков.

Но в том-то всё и дело, что фильм телеканала «Спас» задевает не политическую идеологию коммунистов, а их религиозную мифологию, за которую им самим, походу, как-то неловко. Ведь мы и в самом деле очень мало знаем о том «революционном мистицизме и сектантстве», которые были свойственны многим деятелям русской революции и которые привели к проекту под названием «Мумия».
Для отцов основателей русской революции, она была не просто способом решения социальных задач. Когда Николай Второй даровал России права на свободу собраний, отменил цензуру, ввел свободу слова, учредил парламент многие вменяемые революционеры сказали тогда, что «русская революция завершилась». Среди них были и эсеры, и меньшевики, и конституционно-демократическая партия, и даже «Союз 17 октября». Остановись всё тут, дай тогда России спокойно дальше развиваться, дай ей те самые 20 лет спокойствия, о которых мечтал Столыпин, совершенно иной могла бы быть история нашей страны. Но, нет: «есть у революции начало, нет у революции конца». Последующие 10 лет в революционных терактах погибают и получают ранения 17 тысяч мирных граждан по всей стране. Это, считай, по 18 человек ежедневно. Фанатики осознавали революцию уже не просто как политический проект, а как продукт «нового религиозного сознания», во многом они были больше сектанты, чем политики. Ленин в 1903-м году писал, что путь социал-демократов в деревню, лежит через «прекрасные сектантские организации» («Раскол и сектантство в России», 1903 г.). Даже все свои колхозы большевики позже полностью спишут с хлыстовских общин. Личный секретарь Ленина Бон Бруевич о большевистских вождях будет писать точно так же, как ранее писал о хлыстовских пророках. Так что революционный проект не просто имел религиозные корни, он сознательно создавал новую религию, новый культ, нового человека. «Революция творится людьми, сама природа которых нова и отлична от природы остальных» — напишет Блок. Вы понимаете, что это уже больше не задача «землю – крестьянам, море – матросам»? Это абсолютно религиозная цель. И даже саму революцию они воспринимают как живого говорящего с человеком духа, наподобие фиолетового демона Врубеля. «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте революцию». Такая вот чудовищная особенность русского коммунизма, которая даже и не снилась его немецким теоретикам, придумавшим эту модель в качестве интеллектуального развлечения за кружкой пива в английском пабе. В России все было серьезней и тотальнее.

Коммунизму было мало экономики, он лез в область половую и нравственную, ему было мало менять общество, ему было важно переплавить природу человека, и даже в формате политики ему было тесно, он стремился стать религией. Собственно говоря, большевики не боролось с религией как таковой. Они создавали собственную новую религию, копируя все формы былой: крестные ходы стали демонстрациями, Святую Троицу заменили портреты трех классиков коммунизма, вместо креста – красная звезда, вместо Красной Пасхи – Красный Октябрь, вместо мощей в раке – Ленин в мавзолее.
Деятелям русской революции нужна была не социальная, не политическая, а антропологическая революция. «Выпустить новое улучшенное издание человека – это и есть дальнейшее задача коммунизма», — скажет Троцкий в 24-м. А Горький подтвердит: «Большевики во главе с Лениным производят жесточайший научный опыт над живым телом России, русского народа, русского пролетариата. […] цель „опыта“: переделка живой человеческой материи». Булгаков потом назовет этот проект «особой разновидностью дарвиновской обезьяны — homo socialisticus».

Так что те жалкие социальные инвективы, с которыми сегодня носятся наши коммунисты, не имеют ничего общего с проектами планетарного масштаба отцов основателей. Им было скучно просто возится с социальными вопросами. Религиозное сознание большевиков замахнулось на само бессмертие. В 20-е годы по всей стране массово открывались кабинеты по омоложению. Практически все городские и земские врачи резали животных, искали ген вечной молодости. Нам даже сложно себе представить ту степень безумства, которая охватила тогда массы.
И вот сегодня по прошествие целого века после того массового умопомешательства, фильм «Мумия» со всей, так сказать, пролетарской прямотой задает вопрос о том псевдорелигиозном культе, который был создан большевиками и чьим храмом считался мавзолей. Разве это не справедливый вопрос, адресованный к обычной политической системе? Ведь согласитесь, одно дело ратовать за социальное равенство, и совсем другое – создавать новую религию, новый культ и даже новую антропологию. Какое отношение имеют обычные революционные вопросы к проекту создания нового божества из лидера политической партии? Это все еще политика или уже богословие? Авторы фильма, по сути, призывают задуматься именно об этом: почему кесарю надо отдавать Божье? Ленин же не был каким-то фараоном, он просто возглавил государственный переворот и открыл новую страницу в истории нашей страны. Таких страниц до него и после него было тысячи, были и диктаторы, и реформаторы, и спасители России, и губители её. Почему Ленин не может стать очередной страницей нашей истории, а непременно претендует на роль полубога? Кто и зачем из революции делает религию, сознательно смешивает коммунизм с монотеизмом?

Я понимаю, что это очень неприятный вопрос для самих коммунистов. Многие из них не знают на него ответа, не понимают, как объяснить зачем в пирамидальном культовом сооружении на центральной площади страны надо демонстрировать разлагающееся тело государственного деятеля словно святые мощи? Однако мне кажется, что поднятый в фильме «Мумия» вопрос потому и вызвал такую болезненную реакцию коммунистов, что они где-то подспудно чувствуют, что к самому коммунизму это никакого отношения не имеет. Обычная псевдорелигиозная симуляция, созданная в довольно сумасшедший период русской истории. И отдать кесарю кесарево, а Божье Богу – было бы, в первую очередь, честным поступком для самих коммунистов. Об этом, на мой взгляд, и был снят фильм «Мумия».
Таков наш век, его ложь, его правда и наш тест.