СВЯТЫНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ ИЗ МУЗЕЕВ В ЦЕРКОВЬ. КОГО ЭТО БЕСИТ?

📌 16 мая 2023 года на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл рассказал об историческом решении Президента России передать верующим икону Троицы Андрея Рублева, а также раку, в которой хранились мощи Александра Невского. После обнародования этого указа в прозападных и антицерковных сми поднялась волна критики в адрес данного решения. 

📌 Критиканы как всегда пугают потерей национальных шедевров и заявляют, что у этого события исключительно политический контекст. 

📌 Что ж, давайте разберем, кто и что теряет при передаче этих святынь верующим? А главное, кому выгодно, чтобы вокруг этого интеллигентного события складывалась крикливая атмосфера футбольных трибун?  

📌 Самое первое, это не надо забывать при каких условиях, и «Троица» Рублева, и рака Александра Невского оказались в музеях. Смена места прописки этих шедевров произошла не в следствии каких-то научных экспедиций. Это не археологи с фольклористами нашли их в каких-то заброшенных избах крайнего Севера. Вовсе нет. Точно так же, как они не стали добычей какой-нибудь колониальной операции, как например те произведения, что наполняют сегодня многие Египетские и Восточные залы европейских музеев. 

📌 Помещения этих святынь в запасники и фонды советских музеев было плодом того «безумия, в которое погрузилась наша страна, преследуя страшную мистическую цель», как это точно озвучил на заседании Синода Святейший Патриарх. 

📌 Сами задайте себе вопрос: Что делали религиозные экспонаты в советских атеистических музеях? Были ли они свидетелями глубокой культуры прошлого, высокого духовного искусства? Конечно же, нет. Их предназначение было свидетельствовать о мракобесии прошлого и быть примером социального расслоения средневекового общества. Так сказать, «тяжелое наследие царского режима». Помните, как в книге Ильфа и Петрова «12 стульев»: «О чем нам говорит эта мебель? Эта мебель говорит нам, какие нетрудовые доходы имела растленная аристократия. Только больная фантазия загнивающего класса могла породить спальную мебель таких невероятных размеров. Излишне говорить, что простым людям нечего делать на таких, с позволения сказать, кроватях». Вот и церковная утварь оказалась в советских музеях как негры на невольничьих рынках, зубы и бусы которых с удивлением рассматривали новые хозяева. 

📌 Поэтому судьба всех церковных реликвий была переопределена – либо музейное рабство, либо печь. Мощи святых либо сжигали в топках, либо помещали в музеи религии и атеизма. Иконы либо рубили на дрова, либо пополняли ими антирелигиозные коллекции. Церковную утварь либо переправляли, продавая за рубеж как лом, либо помещали в музеи для антицерковной пропаганды. Задача музеев была покончить со старым миром, а не восхищаться им.  Но именно таким путем удалось спасти эти шедевры от новых варваров.

📌 Музейные сотрудники, которые в 20-е годы были глубоко верующими людьми, ценой своей карьеры, а иногда и жизни обманывали большевиков во имя сохранения святынь. Когда, например, в Петрограде встал вопрос о переплавке серебряного иконостаса Казанского собора и серебряной раки Александра Невского, именно музейные сотрудники успели спасти раку, а уникальный иконостас так и погиб в переплавке. Они успели убедить Москву сохранить раку по той причине, что она является «прекрасным образцом антирелигиозной пропаганды». То есть, они шли на сознательный подлог. И некоторые были «награждены» за это спасение «путевкой» на Соловки. Так что надо понимать в каком контексте рождалась риторика о «высокой художественной ценности» бывших церковных святынь, и как они из церковных реликвий превратились в «шедевры мирового искусства». Это был тяжелый контекст времени, требующий хитрости и большей мужественности. И не стоит его идеализировать. Вон в той же Америке, например, большинство индейцев дожили до наших дней, в отличии от многих своих сородичей, благодаря тому, что оказались в резервации. Но это же не повод считать резервации – величайшим благом для индейской цивилизации и лучшим местом для их обитания. Иногда, хранители должны выполнять свою функцию без догматизации их роли: мол, без них рухнет весь мир древнерусского искусства. Нет, не рухнет, при всем почтении. Вон, Тихвинская икона, шедевр между прочим 14 века, полвека пребывала в семье Гарклавсов. А в 2004 были созданы все условия для ее возвращения в Тихвинский монастырь. И Гарклавсы заявили, что никогда не считали себя владельцами иконы, они лишь ее хранители. И вот теперь за специальным стеклом, при необходимом температурном режиме она уже лет 20 как на своем месте.  

📌 Поэтому у Церкви есть опыт как работы с музейным фондом, так и хранение его.  В многих епархиях созданы институты древлехранителей, созданы церковные музеи, есть свои специалисты, которые работают одновременно и на кафедрах музееведения. На территории Троице-Сергиевой Лавры, например, существует государственный областной музей, который возглавляет не директор в светском костюме, а митрополит в рясе. Даже директор Эрмитажа Михаил Борисович Пиатровский в своем интервью телеканалу «Спас» признался, что специалист, который принимает раку Александра Невского со стороны Лавры подготовлен так, как не снилось многим сотрудникам Эрмитажа. То есть, и со стороны Церкви есть спецы высшей категории. В той же Троицкой Лавре рака преподобного Сергия, изготовленная, кстати, в 16 веке, была передана Загорским музеем заповедником аж в 1946 году, то есть, еще при Сталине. И по мнению того же Пиотровского ее состояние почему-то гораздо лучше, чем состояние раки Александра Невского, хранившейся в Эрмитаже. 

📌 Далее, не менее важный момент, на незнании которого антицерковные авторы голосят о реституции. Музеи, передающие эти реликвии, не расстаются с ними. Все эти предметы остаются собственностью государства, остаются в оперативном управлении музеев, которые контролируют их сохранность. То есть, это никакая не реституция, как любит в первых строчках комментировать эту новость либеральная тусовка. Если говорить музейным языком предмет просто меняет место экспонирования.

📌 И это при том, что во всем мире сегодня прямо на наших глазах происходит великая реституция культурного наследия. Вещи возвращают на их законное место. Греция, Турция, Египет, Китай, Япония, Африканские страны и иные бывшие колонии требует и добиваются возвращения на родину изъятых или купленных за бесценок шедевров. Достаточно вспомнить многолетнюю тяжбу между Афинами и Лондоном за возвращение элементов Парфенона. И на этом общем фоне два ведущих российских музея – Третьяковка и Эрмитаж – дают всему миру пример взвешенной и очень высокой музейной дипломатии. И вот это больше всего бесит критиков. Они же привыкли освещать отношения Церкви и музеев как бесконечную борьбу институтов. А оказывается, что этот клин был чистой медийной манипуляцией, которую нагнетали иноагенты. Оказывается, без их крикливого фона, больше похожего, по словам Михаила Пиотровского на «разборки футбольных болельщиков» — где каждому важно кто победил, а кто проиграл – так вот, без этих фунтбольных фанатов от искусства музейное сообщество и церковь способны делать одно общее дело. И это сводит их с ума.  

📌 И наконец последнее. Практически у всех критиканов этой передачи можно встретить язвительные замечания о том, что она происходит по политическим соображениям. С такой особенной язвительной интонацией они задаются одним и тем же вопросом: «а почему, собственно говоря, именно сейчас?» И сами же отвечают, что это, мол, такая тонкая политика Кремля для поднятия духовно-патриотического чувства у населения. 

📌 Что ж, лично я был бы удивлен, если бы руководство нашей страны никак не реагировало на изменчивый мир. Потому что такая реакция – норма во всем мире. 

📌 Во всем мире определенные перемены в культурно-идеологической области всегда подстёгиваются двумя моментами – обстоятельствами времени и политической волей. Вспомните какие культурные сдвиги, какие крушения старых и воздвижение новых памятников началось в Америке, например, из-за движения BLM. И наша отечественная тусовка с пониманием кивает головой: ну, это потребности их общества, это особенности времени, восстановление исторической справедливости. 

📌 Подобные же политические корректировки прошли по всем культурным площадках, музеям и выставкам Европы. И наша тусовка говорит: ну, надо идти в ногу со временем, надо слышать зов эпохи. Ну вот в этой связи у меня и возникает последний вопрос: а почему Россия не имеет право соответствовать своим внутренним потребностям, не должна восстанавливать свою историческую справедливость или отвечать на запрос общества? Так что лично я, во всех этих возражениях против передачи церковных святынь верующим для укрепления их духа давно уже вижу не заботу о культуре, а агрессивную политику прозападно ориентированного меньшинства.  И слава Богу, что сейчас наступило такое время, когда вместе с обстоятельствами времени у России появилась и политическая воля блюсти свои интересы и принимать решения, не оглядываясь на вой иноагентов.  

📌 Передача «Троицы» Андрея Рублева и раки Александра Невского — это действительно историческое событие, как сказал Патриарх, потому что это показатель начала нового времени, начало нормализации «того безумия», когда из святых церквей изъяли церковные святыни, а затем консервативному большинству населения навязывали стереотипы либерального меньшинства. 

📌 В конце концов, у нашей страны есть право укреплять духовную жизнь народа, передавая святыни Церкви, не в меньшей степени, чем у Америки есть право сносить памятники отцам основателям и хоронить рецидивиста в золотом гробе. Suum cuique. Каждому свое. Таков наш век, его ложь, его правда и наш тест.